Режиссёр и художественный руководитель «ТЕАТРА И-ОН» Антон Митнëв в интервью изданию pervoe.online рассказал о создании спектакля «Мюнхгаузен по пьесе Григория Горина.

– Антон, расскажите, как вы пришли в театральную профессию?

–Моë знакомство с театром началось с театрального кружка, ставшего толчком к поступлению в театральную студию. В 11 классе я уже дебютировал на профессиональной сцене в Южно-Казахстанском Областном театре (г. Шымкент, Казахстан) и прослужил в нём 4 года, отыграв около 40 ролей. Поступив в Алматы на кинорежиссёра и актёра, уже на 3 курсе я вышел на сцену «Академического театра драмы имени М. Лермонтова», которому посвятил 10 лет и сыграл более 30 ролей. А затем - переезд в Москву, где поступил в МИР-6 Бориса Юхананова при Электротеатре «Станиславский» в режиссёрско-актёрскую мастерскую. Удивительно, имея успешный театральный опыт в 17 сезонов, переучиваться заново, но что-то внутри меня требовало роста и изменений. Мастерская Юхананова основана на методе игрового театра А. А. Васильева. Главное отличие метода от классического – играть не от исходного, а от финала. То есть, действие развивается не «откуда», а в «куда?», не «почему» я оказался здесь, а «ради чего?» От этого и текст отдаётся иначе (ибо это уже не театр отношений, а театр идей), и актёры выставлены по-другому – с динамикой вперёд. Здесь актëры больше личности, соавторы, участники равноправного диалога, так как все вместе делают один финал. Меня такой театр захлестнул с головой.

– Помимо занятости в театре, вы упомянули съëмки в кино. Мир театра или кинематографа вам ближе?

– Как мне кажется, кино и театр – это вообще разные профессии и сравнивать их не совсем корректно, хотя корень у них один. Скажу так: для меня театр – дом родной, а кино – скорее проектная история.

– Что сподвигло вас рассказать историю барона Мюнхгаузена? Чем вас заинтересовала пьеса Григория Горина?

– Меня, в первую очередь, зацепил финал: если в фильме Марка Захарова барон улетал один, то в пьесе он идëт по лунной дорожке вместе с Мартой. То есть, это не монолог героя, а как минимум диалог двух. Союз Мюнхгаузена и Марты утопичен: Марта хочет любви в законе, а барон в первой же сцене говорит, что это невозможно. Почему?

Погрузившись в текст и заглянув под слой колкого юмора Горина, мне открылись горячие идеи и парадоксы этой многослойной пьесы. Барон женат и не может развестись с законной женой не из-за чудачеств, а потому что венчан. Церковь и по сей день не развенчивает, а только позволяет второй и третий браки: ведь венчание – это Таинство с Причащением, где две души соединяет кровь Христа, и ничто человеческое расторгнуть этот союз не может. Баронессу Якобину барон не любит – их венчали по соображениям выгодного брака двух родов, а полюбив Марту, быть с любимой не может. Получается противоречие: Господь призывает жить по любви, а барону жить по любви недопустимо, потому что венчан по законам Библии. И как жить – по Богу, но против Библии, или по Библии, но против Бога? Абсолютно недопустимое столкновение.

Тогда барон предлагает вариант: сделать новый день – 32 мая и перезапустить мировой календарь, всё мироустройство, обнулить церковные книги! Иными словами, пересмотреть человеческое прочтение Бога. А как на такие жгучие слова реагировать обществу, которое построило этот мир на морях крови поисков истины и выведенных из этого компромиссах? Разумеется, таких перестроек допустить нельзя. Таким образом, парадоксы продолжают быть неразрешимыми, и остаётся только иронизировать, оставив без ответа вопрос: как ввести любовь в закон?

– Получается, что Марта и Мюнхгаузен отказываются от версии любви в законе?

– Да, именно так они и становятся Миллерами. Барон, продемонстрировав ей степень разрушения от желания «ввести любовь в закон» в первом акте соглашается пожить с Мартой без баронства. Он отказывается от своей сущности во имя закона и материальных благ, а любовь в этом, как выяснилось, не живёт. Марта во втором акте уходит от Миллера, чтобы он вернул себя. Уходит ради любви. Тогда Мюнхгаузен идëт до конца: ради любви отказывается и от баронства, и от Миллерства (доводит суд до эксперимента с пушкой и полётом на Луну). Он выбирает любовь, а не жизнь. Так абстрактная любовь становится чем-то измеряемым: она – больше жизни. И Марту он ведет всю пьесу именно к этим словам: «Теперь ты готова идти со мной?» - «Да, конечно». Они отправляются по лунной дорожке туда, где любовь не ничем не притесняема, но и никого не убивает. Второй акт посвящен тому, где именно находится человек, если не в любви? Горин здорово разложил человека на составные: его нет ни в своем имени, ни в документах, которые можно присвоить, ни в воспоминаниях друзей, ни в моменте, ни в результате. Суть человека в неназываемом, в том, что заставляет его вытаскивать себя из болота и летать на ядрах до Луны.

– С какими сложностями вы столкнулись в процессе работы над спектаклем

– Первая сложность, самая очевидная – сломать восприятие фильма. Невольно возникает конкуренция с образом Янковского, которого смотрел каждый и впитывал с младых лет. В то же время я увидел в этом и преимущество: ведь барон Захарова уже есть, и можно создавать принципиально другого Мюнхгаузена. Вторая трудность – сам Горин. Во времена цензуры он поднимал в пьесе запретные темы, оборачивая их в острую сатиру, пробить которую и не оказаться в цитатнике – совсем не просто. И сам барон. Для меня Мюнхгаузен не волшебник и не сказочник, а весьма конкретный человек, который выражается эзоповым языком для выявления парадоксов. В пьесе много символизма, например, Мюнхгаузен постоянно говорит про жареную утку, а «утка» в библейской символике означает бессмертие души. То есть, барон рискует «зажарить утку» тогда, когда ему – венчанному, предлагают жить с невинной Мартой вне брака: лишить ее и себя бессмертия души из-за прелюбодеяния. И таких примеров в пьесе весьма много.

– Роль фрау Марты исполнена в двух составах: актрисами Анастасией Сметаниной и Анной Шолохович. Это производственная необходимость?

– Изначально на роль Марты я пригласил свою однокурсницу по МИРу-6 Аню Шолохович, так как спектакль начал ставиться еще во время учëбы. Впоследствии актёрский состав стал расширяться – появился и второй исполнитель роли Пастора (Григорий Некрасов), и второй Феофил (Дмитрий Фролов), и другой состав баронессы (Наталья Яськова). Так получилось, что моя супруга Анастасия Сметанина уже играла роль Марты, но в другом спектакле. Я вообще сторонник того, чтобы на каждую роль были составы – удобно как в ротации актёров, так и в работе над образом с разных ракурсов. Благодаря работе двух талантливых актрис нам удалось представить неожиданную «дочь аптекаря» и уйти от образа лирической и плачущей героини. Ведь именно они вдвоем с бароном и разыгрывают эту партию с обществом – хлёстко, жëстко и весело.

– Вы не только приложили руку к созданию постановки, но и воплотили образ Генриха Рамкопфа, помогает ли этой в режиссёрской работе?

– Режиссёр – играющий тренер. Для меня это в то же время и тренинг, и равноправный диалог с актёрами. В виду того, что нас обучали диалоговой системе, так намного удобнее – проверять на себе жизнеутверждающую сторону персонажей. Следующий спектакль мы планируем поставить совместно с моим партнëром и другом Иваном Сватковским (второй худрук театра) – чтобы идти диалогом по всей пьесе и равноценно сталкивать две позиции персонажей в пьесе.

– Какой по-вашему основной посыл постановки? Чему сможет научить спектакль современного зрителя?

– Тут вспоминаются слова Владимира Высоцкого: «Если бы я мог сказать в двух словах, о чём песня, я не писал бы песню». И мне не кажется, что нужно учить кого-то творчеством. Любое искусство – это очеловечивание человека. Искусство в целом не столько обучает, сколько подталкивает к действиям, к мыслям. Я поставил себе задачу – не показывать однобокого героя, чтобы он не оказался абсолютно правым, понятным, заслуженно любимым. Важнее обострить и усилить своей правдой две стороны и дать подумать зрителю: кто прав? Справедливость как на одной, так и на противоположной стороне, а истина – посередине. Просто получается так: любой радикализм вреден, а любовь в итоге убивает…

– С какими эмоциями вы закрыли первый сезон?

– С шикарными эмоциями. Особенные впечатления, конечно, получили в этот день. Мы весь день провели на съëмках всего диптиха. А затем и сыграли премьеру второй части на сцене. Я рад, что закрытие состоялось на такой яркой ноте, ведь все ребята выложились до конца.

– Есть ли у вас в планах новые постановки?

– Безусловно, уже есть идеи для будущих постановок. В планах воссоздать пьесы «О мышах и людях» Стейнбека и «Бесприданницу» А. Н. Островского, в которой хочется показать новый двусторонний образ Ларисы Огудаловой, не просто обманутой и убитой горем девушки.

– Планируете ли вы расширяться?

– Открытие нашего театра состоялось относительно недавно – 6 марта и у нас получился пока только полусезон. Конечно, хочется развиваться идти вперёд, но при этом добиваться большего не в ущерб качеству.